Что-то случилось
Как-то моя сестрёнка, побывав в евангельской церкви, сказала мне, что есть Иисус. В ту ночь я осознанно помолилась первый раз в жизни. Что поставило меня на колени? Отчаяние. Я жила в атмосфере сломленного мира. Я сильно любила своих маму и папу. Но как я могла их соединить? Мне было тяжело.
После того, как я встала на колени и помолилась, что-то случилось в моём сердце. Мои устои, мои «подушки безопасности», то, на чём я стояла, всё стало рушиться. Сначала ушли мои друзья, за которых я хваталась. Я никому не говорила, что я христианка, но они почувствовали, что я изменилась.
Я перестала пить и курить, перестала смеяться над пошлыми шутками. Я стала обращать внимание на тех, кто рядом со мной. У меня дома были два наркомана: моя старшая сестра и её парень. До этого мне не было до них никакого дела, а теперь моё сердце разрывалось, я захотела им помочь. Так я попала в служение наркоманам.
Я вообще не поняла, как пришла туда. Я просто доверилась Богу. Как? Это всё внутри тебя происходит, чувствуешь еле уловимый голос в сердце. Все обстоятельства говорят: «Нет», а что-то внутри говорит: «Да-да-да, это именно то». И вот, как по воде, как на плаву, ты просто тихонечко идёшь и приходишь к определённой цели.
Когда он умер?
Когда муж моей старшей сестры умирал в агониях в туберкулёзной больнице, я ходила к нему полгода, таскала передачи, мыла, разговаривала… Каждый раз, выходя оттуда, я плакала: «Господь, зачем мне это?!» А Бог говорил: «Всё хорошо, ходи». И мы с сестрой ходили. Мы даже Новый год праздновали там в течении пяти лет.
Рядом с Максимом, так звали мужа сестры, лежал зэк, весь в татуировках. Он постоянно над нами насмехался. А когда Максим умер, он сказал: «Девчонки, я не понимаю, что здесь происходит, но вы какие-то особенные», – и сделал моей сестре предложение. Позже они поженились.
«Куда он умер?» – спрашиваю я Господа, когда вокруг умирают молодые ребята, парни-наркоманы. У меня теперь есть сострадание к ним, молодым парням и девчонкам. Я их сразу вижу по рукам, по глазам. Для меня каждый такой парень, как будто близкий мой: либо сын, либо брат. И эта любовь – не моя любовь, она сверхъестественная.
Просто обнять
В начале я была одна. Когда я приходила в палаты, в притоны, и меня спрашивали о названии организации, я отвечала: «Наталья Герасимова и её невидимая армия». Все смеялись, потому что я действительно была одна, я сама себя организовала, сама пошла в больницу. Открывала дверь, абсолютно никого там не зная: «Привет, как дела? Ты такой классный! Давай я тебе апельсинов принесу», – «Ну, давай, принеси». На следующий день приносила. И так знакомилась ещё с другими пацанами. Я приходила к ним, чтобы рассказать, что есть Иисус, что Он их любит, и чтобы просто обнять их перед смертью.
Потом у нас образовалась команда, и называется она STREETTEMPLE (Уличный Храм). Сейчас мы служим с четырьмя девочками. Мы ездим в Африку, ходим по притонам. Почему Африка? Всё началось с Америки. Это ещё страшнее, чем Африка. В Америке я жила в гетто и спасала малолетних преступников из банды. Там постоянно стреляют, банды орудуют. Я пригласила туда свою подружку Лизу, ей тогда было 16 лет, но ей не дали визу. А без визы куда можно поехать? Мы решили в Уганду. Так и началась Африка.
Прекрасный принц
У меня есть муж – мой прекрасный принц Дима. Мы женаты много лет, а знакомы с подросткового возраста, с того самого брейк-данса. К Богу пришли в один месяц, он в Америке, когда уезжал туда работать, а я здесь. Я не хотела за него выходить замуж, но внутри постоянно звучало, будто Господь говорил: «Это он, это он, это он», – а я: «Нет, нет, нет…» А сейчас мне часто говорят: «Да если б я был твоим мужем, я бы тебя в жизни не отпустил!» – «Ну вот поэтому ты не мой муж», – отвечаю.
Моё счастье – в моём служении. Дима всё знал сразу. Мы всё обговорили. Он молодец. Он меня вдохновляет. Когда я первый раз поехала в Америку к гангстерам – причём одна! – он был единственным человеком, который сказал: «Наташа, это твоя мечта. Ты молодец».
Им нужнее
Сейчас, в основном, я занимаюсь с теми, кто уже на грани. Конечно, профилактику мы тоже ведём: разговариваем в школах, в детских домах. Но моё сердце болит за тех, которые уже на грани жизни и смерти. Хорошее это служение! Лежит человек в больнице – и либо туда, либо сюда. И он принимает то, что ты ему говоришь. Потому и работаю с ними. Им нужнее то, что когда-то узнала я после первой своей молитвы.